Год написания: 1901
Жанр: роман
Главные герои: Жан Грандье , доктор Тромп
Сюжет
Совсем юный миллионер Жан Грандье был одержим идеями борьбы за независимость. Он отправился в Африку, освобождать ее от англичан-колонизаторов. Он сумел перевезти на корабле несколько ящиков с оружием, заплатив большую взятку. И в короткое время создал интернациональный отряд из таких же молодых, как он сам, и таких же отважных людей.
Когда Жан проявил чудеса ловкости и смекалки, его назначили командиром отряда разведчиков. С молодыми людьми происходит много опасного и интересного, трагична история знакомства с Давидом Поттером, который спас жизнь Жану, за что и поплатился своей жизнью. В ответ молодой капитан поклялся отомстить его убийцам.
Сам отряд молокососов, как их называли опытные вояки, предпочитали всем транспортным средствам- велосипеды и умудрялись доставлять самую точную и проверенную информацию.
Вывод (мое мнение)
Хотя этот роман и о войне, он учит гуманизму и милосердию. Сам Жан дружит с сыном своего заклятого врага и не видит в этом ничего странного. В уста доктора Тромпа автор вкладывает свои мысли о гуманизме.
Валерий Владимирович Медведев
Капитан Соври-голова
(Пять рассказов из жизни Дмитрия Колчанова)
Это я, ещё когда служил в армии, заметил: после трудного учения или длительного марша усталые солдаты знаете возле кого собираются на привале? А возле самого весёлого бойца, который не только сам не унывает, но и у других умеет дух поднять какой-нибудь весёлой шуткой, или рассказом, или просто острым словцом. Смеются солдаты, хохочут – одним словом, отдыхают. Ещё я в армии заметил: кто в весёлом разговоре участия не принимал, а где-нибудь под деревом сидел в одиночестве или спать прилёг под кустом, тот по-настоящему не отдыхал, а кто веселился, с того усталость как рукой снимало.
Видите, какое чудодейственное средство этот смех! Теперь вам, наверно, не нужно объяснять, почему я больше всего на свете люблю писать весёлые рассказы.
КАК КАПИТАН СОВРИ-ГОЛОВА ЧУТЬ НЕ ВЛЮБИЛСЯ, ИЛИ НЕКРАСИВАЯ ДЕВЧОНКА
Дима Колчанов, он же капитан Соври-голова, он же (сокращенно!) капитан Сого снял с гвоздя боксёрские перчатки, которые он взял у одного начинающего боксёра. Потом химическим карандашом нарисовал себе небольшой синяк под глазом и на совсем здоровый лоб крестом налепил лейкопластырь. И в таком устрашающем виде он смело и почти что бесстрашно вышел на улицу и направился на поиски подавляющей компании. Обычно он избегал этих встреч, но сегодня он сам шёл им навстречу. Всю их ораву он обнаружил возле кинотеатра. Борис Смирнов брякал на гитаре и пел, а Степан Комаров, что-то подпевал ему. Колчанов приблизился к ним, ну, просто нахально и совсем вплотную. Боксёрские перчатки грозно висели у него на плече… светился пластырь на лбу, синяк синел под глазом.
– Что это такое? В чём дело? Ой, мама, я боюсь, – сказал Комаров.
– Капитан Сого – чемпион мира в весе ни пуха ни пера, – засмеялся Смирнов.
Колчанов стоял прямо, хотя ноги от страха у него подламывались. Это так озадачило подавляющих, что они даже не сразу начали его подавлять, а сначала допели свою песенку.
– Ваше нам, – сказал Комаров, обращаясь к Колчанову, – а наше не вам…
Начиналось обычное подавление личности, от которого Колчанов чаще всего спасался бегством, но на этот раз он стоял, хотя ноги его сами по себе так и норовили сорваться с места.
– Что-то я тебя давно не вижу, – сказал Комаров. – Где ты пропадаешь?
– В боксёрской школе пропадает! – сказал Смирнов.
– Там и пропадает! – поддержал его Молчунов Виктор.
– Уж начал пропадать, ишь сколько ему синяков поставили. – Комаров противно засмеялся.
Колчанов смело промолчал.
– А как собак стригут, знаешь? – спросил его с издёвкой Борис Смирнов.
Подавляющие всегда задавали Колчанову при встрече какие-то дурацкие вопросы.
– Ножницами! – нахально ответил Колчанов.
– Ножницами! – засмеялся Витька Молчунов. – Собак стригут так… За хвост и об забор. Жалко, что у тебя нет хвоста, а то… я бы тебе показал, как стригут собак.
Колчанов снова смело промолчал.
– Подпрыгни, – сказал Комаров, – что-то ты долго стоишь на одном месте? Застоялся, наверно?
Колчанов подпрыгнул. В карманах у него зазвенела мелочь.
– Выгружай! – приказал Комаров, как всегда. – Смирнов, помоги. Ты чего не выгружаешь? – удивился Комаров. – А вы чего не выгружаете? – спросил Комаров Смирнова и Молчунова Виктора.
– Так ведь ударит, – сказал Смирнов.
– Не ударю, – сказал Колчанов. – С меня расписку взяли, что я не буду бить небоксёров.
– Кто взял?
– Тренер по боксу. В «Крылышках». Там открытые соревнования были. Выходи и боксируй кто хочешь, с кем хочешь. Я вышел, нокаутировал чемпиона Москвы среди мальчиков. Мне сразу третий разряд. И с меня расписку, чтобы зря не дрался. Не сдержу слово – дисквалифицируют.
– Вот даёт, – сказал Комаров.
Молчунов и Смирнов выгребли из карманов Колчанова всю мелочь.
– Рубль двадцать три копейки, – сказал Дима Колчанов и пояснил: – Это я для того, чтобы с вас лишнего не взять, когда будете долг возвращать… – А про себя подумал: «Не подействовали перчатки…»
А на следующий день к Колчановым на пироги приехал папин сослуживец. Вместе с собой он привёз двух сыновей, которых смешно звали Кешка и Гешка, и ещё дочку с собой захватил, по имени Тошка. Дима сразу её переделал в Картошку. Дима вообще о девчонках не привык думать и даже внимания на них не обращал. Даже на Наташу Рыбкину внимания не обращал. То есть был как-то случай, когда он на неё обратил внимание, как-то заметил, что она существует – такая вся застенчивая и светленькая. И он что-то такое маме сказал про Наташу – мол, она на подснежник похожа. Мама удивилась и сказала: «Это ещё что такое! Рано тебе ещё об этом думать, рано!»
Валерий Владимирович Медведев
Капитан Соври-голова
(Пять рассказов из жизни Дмитрия Колчанова)
Это я, ещё когда служил в армии, заметил: после трудного учения или длительного марша усталые солдаты знаете возле кого собираются на привале? А возле самого весёлого бойца, который не только сам не унывает, но и у других умеет дух поднять какой-нибудь весёлой шуткой, или рассказом, или просто острым словцом. Смеются солдаты, хохочут – одним словом, отдыхают. Ещё я в армии заметил: кто в весёлом разговоре участия не принимал, а где-нибудь под деревом сидел в одиночестве или спать прилёг под кустом, тот по-настоящему не отдыхал, а кто веселился, с того усталость как рукой снимало.
Видите, какое чудодейственное средство этот смех! Теперь вам, наверно, не нужно объяснять, почему я больше всего на свете люблю писать весёлые рассказы.
КАК КАПИТАН СОВРИ-ГОЛОВА ЧУТЬ НЕ ВЛЮБИЛСЯ, ИЛИ НЕКРАСИВАЯ ДЕВЧОНКА
Дима Колчанов, он же капитан Соври-голова, он же (сокращенно!) капитан Сого снял с гвоздя боксёрские перчатки, которые он взял у одного начинающего боксёра. Потом химическим карандашом нарисовал себе небольшой синяк под глазом и на совсем здоровый лоб крестом налепил лейкопластырь. И в таком устрашающем виде он смело и почти что бесстрашно вышел на улицу и направился на поиски подавляющей компании. Обычно он избегал этих встреч, но сегодня он сам шёл им навстречу. Всю их ораву он обнаружил возле кинотеатра. Борис Смирнов брякал на гитаре и пел, а Степан Комаров, что-то подпевал ему. Колчанов приблизился к ним, ну, просто нахально и совсем вплотную. Боксёрские перчатки грозно висели у него на плече… светился пластырь на лбу, синяк синел под глазом.
– Что это такое? В чём дело? Ой, мама, я боюсь, – сказал Комаров.
– Капитан Сого – чемпион мира в весе ни пуха ни пера, – засмеялся Смирнов.
Колчанов стоял прямо, хотя ноги от страха у него подламывались. Это так озадачило подавляющих, что они даже не сразу начали его подавлять, а сначала допели свою песенку.
– Ваше нам, – сказал Комаров, обращаясь к Колчанову, – а наше не вам…
Начиналось обычное подавление личности, от которого Колчанов чаще всего спасался бегством, но на этот раз он стоял, хотя ноги его сами по себе так и норовили сорваться с места.
– Что-то я тебя давно не вижу, – сказал Комаров. – Где ты пропадаешь?
– В боксёрской школе пропадает! – сказал Смирнов.
– Там и пропадает! – поддержал его Молчунов Виктор.
– Уж начал пропадать, ишь сколько ему синяков поставили. – Комаров противно засмеялся.
Колчанов смело промолчал.
– А как собак стригут, знаешь? – спросил его с издёвкой Борис Смирнов.
Подавляющие всегда задавали Колчанову при встрече какие-то дурацкие вопросы.
– Ножницами! – нахально ответил Колчанов.
– Ножницами! – засмеялся Витька Молчунов. – Собак стригут так… За хвост и об забор. Жалко, что у тебя нет хвоста, а то… я бы тебе показал, как стригут собак.
Колчанов снова смело промолчал.
– Подпрыгни, – сказал Комаров, – что-то ты долго стоишь на одном месте? Застоялся, наверно?
Колчанов подпрыгнул. В карманах у него зазвенела мелочь.
– Выгружай! – приказал Комаров, как всегда. – Смирнов, помоги. Ты чего не выгружаешь? – удивился Комаров. – А вы чего не выгружаете? – спросил Комаров Смирнова и Молчунова Виктора.
– Так ведь ударит, – сказал Смирнов.
– Не ударю, – сказал Колчанов. – С меня расписку взяли, что я не буду бить небоксёров.
– Кто взял?
– Тренер по боксу. В «Крылышках». Там открытые соревнования были. Выходи и боксируй кто хочешь, с кем хочешь. Я вышел, нокаутировал чемпиона Москвы среди мальчиков. Мне сразу третий разряд. И с меня расписку, чтобы зря не дрался. Не сдержу слово – дисквалифицируют.
– Вот даёт, – сказал Комаров.
Молчунов и Смирнов выгребли из карманов Колчанова всю мелочь.
– Рубль двадцать три копейки, – сказал Дима Колчанов и пояснил: – Это я для того, чтобы с вас лишнего не взять, когда будете долг возвращать… – А про себя подумал: «Не подействовали перчатки…»
А на следующий день к Колчановым на пироги приехал папин сослуживец. Вместе с собой он привёз двух сыновей, которых смешно звали Кешка и Гешка, и ещё дочку с собой захватил, по имени Тошка. Дима сразу её переделал в Картошку. Дима вообще о девчонках не привык думать и даже внимания на них не обращал. Даже на Наташу Рыбкину внимания не обращал. То есть был как-то случай, когда он на неё обратил внимание, как-то заметил, что она существует – такая вся застенчивая и светленькая. И он что-то такое маме сказал про Наташу – мол, она на подснежник похожа. Мама удивилась и сказала: «Это ещё что такое! Рано тебе ещё об этом думать, рано!»
«Ну, рано так рано!» Маме лучше знать, что рано или не рано, ну, конечно, только в этом смысле, а не в смысле путешествий. Она взрослая, и тут ей видней. Дима тогда подумал, что, наверное, в жизни каждого мальчишки настаёт такой день, когда к нему подходит мама или папа и говорит: «Ну, давай думай о девчонках, думай! Пора!»
Тошку почему-то, между прочим, посадили за столом рядом с Димой. А папа похлопал Диму по плечу и сказал: «Ну, сын, будь мужчиной, ухаживай за своей соседкой!»
«Началось, – подумал Дима, – значит, о девчонках уже можно думать!» Он внимательно посмотрел на Тошку и ужаснулся. Действительно, нос как картошка! Глаза какие-то… совсем… не такие, а как у кошки. Зелёные. И зубы редкие… через раз… и уши тоже… Торчком уши! И голос такой… писклявый и противный! А главное, когда она стала есть пирожки, то у неё уши стали смешно двигаться. Вверх и вниз, то вверх, то вниз. Диме стало неприятно на неё смотреть. Лучше уж на её братьев смотреть. Хотя, между прочим, не большое это было удовольствие. Кешка глотал пирожки, как удав, совсем их не пережёвывая, он, наверное, штук десять в минуту заглотил. А Гешка, наоборот, с таким аппетитом жевал пирожки, что у него всё время за ушами что-то трещало. Трык да трык! И Диме тут стало так противно, он внутри себя так распсиховался, что не выдержал. Встав без спроса из-за стола, он убежал в сад и стал читать книгу, которую папа оставил на поляне. В эту минуту он готов был убежать на край света.
Вдруг за его спиной раздался шорох, когда он совсем уже было успокоился. Дима оглянулся. И увидел эту противную Тошку-Картошку. Она, напевая себе что-то под нос, стала ходить вокруг Димы, сужая круги, и собирать цветочки в траве. Дима подозрительно смотрел на неё и думал: «Припёрлась, тоска зелёная… Понравиться, наверное, хочет… Ишь, распелась! Ля-ля, ля-ля! Никто её сюда не звал!»
Юный и богатый француз Жан Грандье добровольно едет в Африку, чтобы помочь бурам в войне против британских агрессоров, и создаёт боевой отряд. За смелость Жана прозывают «Капитан Сорви-голова».
Часть первая. Молокососы
Бурская ферма. Военно-полевой суд. Британские офицеры приговаривают к смерти бура Давида Поттера за отравление кавалерийских лошадей. Появившийся внезапно молодой человек просит отсрочить казнь за огромный денежный залог, но судьи непреклонны, и бура расстреливают. Юноша уходит с Полем - сыном убитого. Неожиданно выясняется, что юноша - известный разведчик буров Жан Грандье, по прозвищу «Капитан Сорви-голова». Англичане начинают погоню, но Жану и его друзьям удаётся уйти от преследования.
Идёт англо-бурская война. В сражении у города Ледисмит буры разбивают англичан. В плен к ним попадает полковник герцог Ричмондский - председатель суда над буром Поттером. Вскоре его убивает Поль Поттер, мстя за отца.
Капитан Сорви-голова во время ночной разведки попадает в плен к англичанам и оказывается в заключении на понтоне - лагере для пленных, стоящем в морском заливе. Ночью Сорви-голова прыгает в море, кишащее акулами, и доплывает до берега. Он пробирается в форт Саймонстаун, случайно находит там женскую одежду, и, надев её, мимо часовых проходит в город. Там он выдаёт себя за девушку и устраивается в услужение к старой миссис Адамс.
Миссис Адамс получает известие, что её сын, капитан Адамс (ещё один из палачей Поттера), тяжело ранен. Миссис Адамс со своей лжеслужанкой едут на фронт, в госпиталь к сыну. Когда они приезжают в Олифансфонтейн, где находится госпиталь, Адамс уже мёртв.
До позиций буров здесь недалеко. Сорви-голова вскакивает на оставленную кем-то лошадь и скачет к аванпостам буров. Несмотря на обстрел, он добирается до позиций буров и встречает друзей.
Часть вторая. Борьба исполинов
Происходит сражение под Кимберли. Несмотря на победу над англичанами, командующий бурами генерал Кронье не даёт приказа догнать и окончательно разбить отступающих. Ночью лагерь буров попадает под огонь подошедшего английского бронепоезда. Отряду «Молокососов» поручено взорвать мост и железнодорожные пути, что они успешно выполняют. Буры захватывают бронепоезд и его экипаж. Сдаваясь в плен, английский капитан нагло застреливает бура, и капитан Сорви-голова убивает его. Этот убитый англичанин - капитан Харден, судивший Давида Поттера.
Кронье посылает Сорви-голову с секретным письмом к генералу Жуберу. Путь удобнее всего проделать на велосипедах. Сорви-голова берёт с собой своего соратника Фанфана. Уничтожив по пути целый отряд английских улан, пройдя через огромные трудности, они достигают цели. Отдохнув, друзья отправляются обратно к Кронье с ответным письмом от Жубера.
Армия Кронье стоит в Магерсфонтейне. Большая армия англичан постепенно обходит буров, окружая их. Кронье не верит в возможность окружения и не предпринимает никаких действий. Вскоре армия буров окружена, и англичане начинают массированный обстрел. После недели сопротивления буры сдаются. Жан Грандье, Фанфан и Поль Поттер попадают в плен к англичанам. Неожиданно командир роты канадцев Франсуа Жюно узнаёт своего старого друга Жана Грандье и из солидарности к соотечественникам-французам помогает им убежать из плена.
При переправе через реку Поль неожиданно исчезает. Сорви-голова и Фанфан сталкиваются с пятью англичанами и те захватывают их. Командует отрядом капитан Руссел, очередной палач Давида Поттера. Руссел приказывает повесить капитана Сорви-голову и Фанфана, но в последний момент появляется Поль Поттер в английской форме и расстреливает всех солдат, не дав им совершить казнь. Друзья вешают капитана Руссела и уезжают к бурской армии.
Часть третья. Динамитная война
Командование поручает капитану Сорви-голове взорвать водохранилище Таба-Нгу, контролируемое англичанами. Жан Грандье, Фанфан и Поль, под видом пастушек, приведших стало на водопой, подходят к водохранилищу. Пока Поль отвлекает солдат, его друзья закладывают в стены водохранилища динамит. После их ухода водохранилище взрывается. Британские уланы отправляются в погоню за диверсантами, но «Молокососы» убивают их, а троих оставшихся в живых заставляют переодеться в одежду пастушек и ехать обратно.
Разведчики возвращаются на ферму, где размещались ранее. Там же находится несколько их боевых товарищей. Внезапно ферму окружает отряд англичан. Начинается перестрелка. Сорви-голова придумывает, как вырваться из окружения. Осаждённые привязывают динамитные патроны к рогам коров, поджигают патроны и пытаются выгнать коров на англичан, но коровы отказываются двигаться с места. И тогда старая хозяйка фермы с дочерьми выманивают животных из фермы и погибают под их копытами. Коровы выбегают, динамит начинает взрываться. Англичане смяты и отброшены.
Разведчики поджигают ферму и уходят, после чего сталкиваются с отрядами британских улан и в тяжёлом бою побеждают их. Сорви-голова решает пойти на разведку в лагерь врага, а своим бойцам приказывает пробираться к бурской армии.
В одежде, снятой с убитого английского солдата, он под покровом ночи проникает в лагерь. Увидев всё, что было нужно, он пытается сесть на одну из лошадей и уехать, но норовистая лошадь сбрасывает его, и в лагере поднимается шум. Сорви-голова прячется в большую офицерскую палатку и видит там известного ему майора Колвилла - последнего оставшегося в живых палача Давида Поттера. Он связывает спящего Колвилла, перед этим ударив его пистолетом по голове, и выходит из палатки. Денщик майора замечает его и поднимает тревогу. Сорви-голове опять приходится прятаться.
Чтобы удачно выйти из лагеря, он покупает в лавке несколько бутылок виски и раздаёт встречающимся на его пути патрулям. Уже на выходе из лагеря он опять привлекает к себе внимание, убив солдата, пытавшегося его задержать. Снова поднимается тревога, но Сорви-голова успешно убегает от преследования на лошади и добирается к своим.
Однажды на ферме Блесбукфонтейн появляется отряд уланов майора Колвилла и жестоко уничтожает всех жителей фермы. Подоспевший после этого отряд капитана Сорви-головы убивает англичан, в том числе и Колвилла.
Армия буров под давлением англичан вынуждена уходить за реку Вааль. Переправа сложна, а англичане уже близко. Задержать их берутся «Молокососы» и почти все гибнут. Среди наступающих опять оказывается Франсуа Жюно и забирает раненных Жана и Фанфана с поля боя.
Через несколько месяцев Жан Грандье пишет сестре письмо из Кейптауна, где сообщает, что они с Фанфаном находятся в лазарете под чутким надзором англичан, но всё равно постараются бежать, чтобы продолжать воевать за свободу.
Пересказал Бермонт Эскантовский .
Смертный приговор – Бур и его друг, молодой француз. – Отказ приостановить исполнение приговора под миллионный залог – Осужденный сам роет себе могилу. – Казнь. – Трагическая сцена. – Месть. – Капитан Сорви-голова и погоня за ним.
Старший сержант, исполняющий обязанности секретаря военного полевого суда, поднялся. В руке у него клочок бумаги с приговором, который он только что нацарапал. Резким и сухим голосом, отчеканивая каждый слог, он прочитал его осужденному:
– «Совет полка, заседая в качестве военного суда, единогласно приговорил к смертной казни Давида Поттера, виновного в отравлении двадцати пяти лошадей четвертой артиллерийской батареи. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит и будет приведен в исполнение немедленно».
Пять членов суда в белых касках, с кобурами на пояс-ных ремнях сидят па складных стульях, небрежно придер-живая коленями сабли; у них надменный и презрительный вид джентльменов, вынужденных исполнять неприятную и скучную обязанность Один из них, молодой капитан, даже пробурчал сквозь зубы:
– Бог мой!.. Столько церемоний, чтобы отправить на тот свет какого-то мужика-мошенника, белого дикаря, мя-тежника, грабителя и убийцу!
Но председатель суда, красивый мужчина в форме полковника гайлендеров Гордона , остановив его легким движением руки, обратился к осужденному: – Что можете вы сказать в свое оправдание, Давид Поттер?
Бур, который был на целую голову выше своих конвой-ных артиллеристов, стоявших по обе его стороны с шашками наголо, лишь презрительно пожал плечами. Потом отвернулся от членов суда и через тройную цепь солдат, выстроившихся с примкнутыми штыками вокруг, судилища, устремил свой ясный взгляд туда, где стояли его неутешные родные.
Там, возле фермы, рыдала, ломая в отчаянии руки, молодая женщина, душераздирающе кричали дети, несчаст-ные родители осужденного грозили завоевателям своими немощными кулаками.
А яркие лучи солнца, словно желая подчеркнуть эту скорбную картину, пробиваясь сквозь причудливую листву акаций и гигантских мимоз, светлыми зайчиками играли на лугу, травяные волны которого уходили в недоступ-ную для глаза даль.
Здесь он жил, любил, страдал и боролся до последнего дня.
На какой-то миг его взор затуманился слезой умиления, но ее тотчас же осушил гнев.
– Вы осудили меня за то, что я защищал свободу и независимость своей родины… Что же! Вы сильнее – убейте меня!
– Мы судьи, а не убийцы! – с негодованием прервал его председатель. – Вы, буры, ведете бесчестную, недостойную цивилизованных людей войну… Война тоже имеет свои законы, и мы судим вас по этим законам.
– А, по-вашему, это честная война, когда десять, пят-надцать, двадцать человек нападают на одного? – вскричал бюргер .
– Мы сражаемся с открытым забралом при помощи нашего оружия. И мы не судим тех, кто воюет с нами таким же оружием. А прибегать к яду подло, – продолжая полковник. – Сегодня вы травите лошадей, завтра возьметесь за людей… Это заслуживает сурового наказания.
Бур, не разбиравшийся в таких тонкостях, гневно возразил:
– Я действовал как патриот, который уничтожает все, что служит войне: людей, скот, военные материалы. И вам не удастся втолковать мне; почему убивать людей из ружья почетно, а травить ядом лошадей подло – От этого животного толку не добьешься, – снова процедил капитан, в глубине души смущенный наивной логикой крестьянина.
– Слушание дела закончено! – властно вмешался председатель. – Давид Поттер, приготовьтесь к смерти
– А я и не прошу пощады. Если бы вы оставили меня в живых, я снова принялся бы за прежнее. Но я буду отомщен!.. Да, жестоко отомщен! Пролейте мою кровь Пусть она льется рекою!.. Кровь мучеников за независимость – это роса, питающая свободу!
– «Осужденный сам выроет для себя могилу. Приго-вор будет приведен в исполнение взводом из двенадцати человек. Ружья зарядит сержант. Причем только шесть из них должны быть заряжены боевыми патронами, остальные же – холостыми».
Услыхав этот странный параграф приговора, осужденный разразился смехом, жутко прозвучавшим в такую минуту.
– Ха! Ха! Ха!.. Понимаю… Мне как-то говорили об этом, да я, признаться, не верил! – воскликнул бюргер. – Вы боитесь, как бы солдаты не стали жертвами мести за расстрелянных? И надеетесь такой уловкой отвести от них эту месть? Вы думаете, что если солдат, убивающий патриота, сам не знает, заряжено боевым патроном его ружье или нет, то другие и подавно не узнают?.. Глупцы! Солдатам нечего бояться: моя месть не падет на головы этих невольных соучастников вашего преступления. Она настигнет вас… да, только вас, так называемых судей, истинных и единственных виновников. Вас пятеро, вы сильны и здоровы, за вами английская армия численностью в двести тысяч человек– и все равно месть поразит вас всех пятерых, и вы погибнете злою смертью, потому что я присуждаю вас к ней – я, обреченный на смерть, Председатель встал и бесстрастно произнес:
– Мы судим по праву и совести, и ваши угрозы не трогают нас. По закону вам не дозволяется общение с людьми, но из человеколюбия я разрешаю вам проститься со своим семейством.
По его знаку тройная цепь солдат разомкнулась. Через образовавшийся проход ворвались убитые горем родные осужденного.
Их человек тридцать; впереди жена Давида. Вне себя от горя, она бросается на грудь любимого и верного спутника своей жизни и исступленно сжимает его в объятиях. Она не в силах вымолвить ни слова, убитая неотвратимостью страшной беды.
Возле нее красивый юноша. На нем охотничий костюм отменного покроя, изящество которого, так резко отличавшееся от скромной одежды буров, возбудило любопытство англичан.
Грустная улыбка озарила лицо осужденного при виде юноши.
– Давид!.. Мой хороший, добрый Давид!.. Вот как нам довелось свидеться! – воскликнул молодой человек.
– Вы.? Неужели это вы, мой дорогой мальчик?.. Как я счастлив!.. Видите, они схватили меня – это конец… Не видать мне торжества нашей свободы и независимости.
– Погодите отчаиваться!.. Я попробую поговорить с ними, – произнес юноша.
Он подошел к собиравшимся уже уйти членам военного суда. Сняв шляпу, но не теряя чувства собственного достоинства, он обратился к председателю:
– Умоляю вас, милорд, прикажите отсрочить казнь… Сжальтесь над этой несчастной женщиной, над детьми, над этим человеком, действиями которого руководило лишь благородное чувство патриотизма. Вы сыны великой, сильной нации, будьте же великодушны!
– Мне очень жаль, – ответил полковник, отдавая честь затянутой в перчатку рукой, – но я бессилен помочь.
– Несколько дней жизни!.. Всего лишь несколько дней! Одну только неделю – и я берусь выхлопотать для него помилование.
– Не могу, молодой человек. Приговор произнесен именем закона, а все мы рабы закона, начиная от ее величества королевы и кончая последним из наших парней.
– Я внесу залог.
– Десять тысяч франков за каждый день…
– Сто тысяч франков за день… Это составит миллион за десять дней!
– Миллион? Но кто же вы такой?
– Человек, умеющий отвечать за свою подпись, – ответил юноша с характерной для него вызывающей, но исполненной достоинства дерзостью. – Давид Поттер спас мне жизнь, и, если понадобится, я отдам за него все до последней копейки, до последней капли своей крови!..
